Книгу принято называть лучшим подарком. Но уже не в первый раз мы убеждаемся в том, что чтение книг - это отличный способ провести время, узнать новое и, возможно, завести новых друзей.
В пятницу гостями учащихся начальной школы стали библиотекарь Гайдаровки Дарья Михеева и участницы волонтёрского объединения "Доброволец" Варганова Тамара и Аникина Майя. Вместе они представили ребятам произведения русских писателей о живой природе.
2018 – Год балета. Читаем о танце.
Отрывок из повести Владислава Крапивина
«Ковёр-самолёт»
Мы
взлетели от Веткиного палисадника прямо в ясное небо. Высоко! И опять мчался
мимо нас шелестящий воздух — то теплый-теплый, то колючий от свежести. И опять
разворачивался внизу город, опоясанный светлой рекой. Черные кораблики на реке
мигали красными и зелеными огоньками. На телевизионной вышке горели большие
рубиновые огни. А в домах, где еще не спали, и на улицах — огни неяркие,
желтые.
Мы
остановили полет. Воздух перестал шуметь и трепать наши рубашки. Ласковый и
мягкий, он окутывал нас и согревал.
И было
тихо-тихо.
Мы взяли
Ветку за горячие ладошки, и она встала рядом с нами.
— Какая
красивая земля, — сказала она. — И небо. Небо даже лучше...
На
севере, за рекой, над темным туманом лесного горизонта, светила желтая зорька.
Над ней повисло прозрачное облако, а чуть в стороне от него — еле видный,
похожий на серебряную нитку месяц. А выше, где небо было синевато-серым,
полыхали две белых звезды.
Мы
медленно-медленно поплыли к северу.
— А я
учила для праздника танец «Звездочка», — вдруг шепотом сказала Ветка. — Знаете,
почему я вспомнила? Потому что эти звезды увидела.
— А ты
станцуй, — серьезно сказал Виталька. — Если «Звездочка» — значит, это танец для
неба.
Она не
стала по-девчоночьи отнекиваться и стесняться. Только сказала:
— Как же
без музыки?
— А ты
вспомни, — посоветовал я, — и представь, будто играет.
— Я-то
представлю... А вы?
— Мы
тоже.
— А... вы
это по правде? Смеяться не будете?
— Ты что!
— сказал Виталька.
Мы
отодвинулись на самый край ковра-самолета. Ветка встала на другом краю. Он
сразу же заботливо приподнялся.
Конечно,
ей было страшно с непривычки на такой высоте. Пока мы держали ее за руки— еще
ничего, а сейчас она одна оказалась среди пустоты. Огоньки да небо... Но она
была храбрая девчонка. И может быть, она в самом деле представила себя звездой.
Или ей подумалось, что это сон, а во сне страх высоты иногда пропадает.
Сначала
Ветка постояла, обняв себя за плечи, а потом вскинула руки и закружилась.
Я не
знаю, хорошо ли она танцевала. И музыки никакой я представить не мог. Ветка
была в желтом платьице, и казалось, что громадная светлая бабочка трепещет над
кромкой ковра-самолета...
Ну,
бабочка так бабочка. Все равно я на всю жизнь запомнил, как в темном негаснущем
небе летней ночи, высоко-высоко над уснувшей землей танцует девчонка...
2018 – Год балета. Читаем о танце.
Л. Н. Толстой «После бала». Танец Вареньки
Бал был чудесный: зала прекрасная, с хорами, музыканты — знаменитые в то
время крепостные помещика-любителя, буфет великолепный. Я танцевал до упаду —
танцевал и кадрили, и вальсы, и польки, разумеется, насколько возможно было,
всё с Варенькой. Она была в белом платье с розовым поясом и в белых лайковых
перчатках, немного не доходивших до худых, острых локтей, и в белых атласных башмачках.
Мазурку отбили у меня: препротивный инженер Анисимов — я до сих пор не могу
простить это ему — пригласил ее, только что она вошла, а я заезжал к
парикмахеру и за перчатками и опоздал. Так что мазурку я танцевал не с ней, а с
одной немочкой, за которой я немножко ухаживал прежде. Но, боюсь, в этот вечер
был очень неучтив с ней, не смотрел на нее, а видел только высокую стройную
фигуру в белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками
лицо и ласковые, милые глаза. Не я один, все смотрели на нее и любовались ею,
любовались и мужчины, и женщины, несмотря на то, что она затмила их всех.
Нельзя было не любоваться.
По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности танцевал я почти все время с ней. Она, не смущаясь, через всю залу шла прямо ко мне, и я вскакивал, не дожидаясь приглашения, и она улыбкой благодарила меня за мою догадливость. Когда нас подводили к ней и она не угадывала моего качества, она, подавая руку не мне, пожимала худыми плечами и, в знак сожаления и утешения, улыбалась мне. Когда делали фигуры мазурки вальсом, я подолгу вальсировал с нею, и она, часто дыша, улыбалась и говорила мне: «Ещё». И я вальсировал еще и еще и не чувствовал своего тела.
По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности танцевал я почти все время с ней. Она, не смущаясь, через всю залу шла прямо ко мне, и я вскакивал, не дожидаясь приглашения, и она улыбкой благодарила меня за мою догадливость. Когда нас подводили к ней и она не угадывала моего качества, она, подавая руку не мне, пожимала худыми плечами и, в знак сожаления и утешения, улыбалась мне. Когда делали фигуры мазурки вальсом, я подолгу вальсировал с нею, и она, часто дыша, улыбалась и говорила мне: «Ещё». И я вальсировал еще и еще и не чувствовал своего тела.
А. С.
Пушкин, «Евгений Онегин»
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале все дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы;
Теперь не то: и мы, как дамы,
Скользим по лаковым доскам.
Но в городах, по деревням
Еще мазурка сохранила
Первоначальные красы:
Припрыжки, каблуки, усы
Все те же: их не изменила
Лихая мода, наш тиран,
Недуг новейших россиян.
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале все дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы;
Теперь не то: и мы, как дамы,
Скользим по лаковым доскам.
Но в городах, по деревням
Еще мазурка сохранила
Первоначальные красы:
Припрыжки, каблуки, усы
Все те же: их не изменила
Лихая мода, наш тиран,
Недуг новейших россиян.
Вдруг из-за двери в зал длинной
Фагот и флейта раздались.
Обрадован музыки громом,
Оставя чашку чаю с ромом,
Парис окружных городков,
Подходит к Ольге Петушков,
К Татьяне Ленский, Харликову,
Невесту переспелых лет,
Берет Тамбовский мой поэт,
Умчал Буянов Пустякову,
И в залу высыпали все,
И бал блестит во всей красе.
ХLI.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сём:
Спустя минуты две, потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленьи. Ленский сам
Не верит собственным глазам...
Комментариев нет:
Отправить комментарий